Признания в любви

Спасибо,что научил меня любить по-настоящему,у меня все хорошо теперь,я посредине ,время остановилось,пусть Господь благословит тебя,твоих родителей,твою жизнь,здоровья тебе крепкого,духовного роста,успехов в работе,друзей ,жену и детей,ну одного точного,мальчика,сыночка.Ты сделал меня женщиной,хотя,я и остаюсь ребенком.Я горжусь тобой,я знала,что так будет.Правда.Я всегда верила в тебя.Спасибо нашим сердцам,они нашли друг друга,и у нас одно целое большое доброе сердце,мы прожили эти годы в разлуке не зря,мы научились любить ,ценить по-настоящему.Спасибо,Судьбе.Слава Богу,за такой подарок в жизни.Два года были самые счастливые,пролетели ,как миг,Дай Бог,всем вам такой любви!!!!!!!!!!!!!!!!!!Искренней,наивной,честной,взаимной ,страстной,долгой,совершенной,настоящей,всепрощающей,светлой,бесконечной любви от Бога))))))Доверяйте любимым!!!!!!!
Надежда

Ещё одна минута без тебя. А сколько их ещё будет, этих минут... Страшно представить. Хорошо, что ты не знаешь. Что без твоих каре-желтых глаз мне не жить. А если бы я сказал - ты не поверила бы. Хорошо, что я не сказал. Девочка любимая, у тебя всё будет хорошо и без меня. Ты почти не умеешь плакать. Это я здесь сижу рыдаю, а ты сильная. Поэтому и уходишь. Я люблю тебя. Просто так, потому что. Как многие другие, кого сводят с ума твои глаза. Много хотелось) Пиши
Саша

А величайший человек -- никто.

Вы можете быть кем-то, но вы не можете быть кем-то величайшим.
Всегда где-нибудь в мире найдется кто-нибудь еще, кто более
велик. Но кто этот "кто-нибудь"? Вы -- мера. Вы говорите, что
этот человек велик -- но чем, кем вы измеряете? Собой.
Эта ложка -- мера океана. "Этот человек велик", -- говорите вы.
Это говорите вы, это, также, как и вы, говорят другие: "Этот
человек велик", -- и он становится великим из-за вас!
Нет. В этом мире никто не может быть величайшим, кем бы он ни
был, потому что океан нельзя измерить ложками. А все вы -- это
чайные ложечки, измеряющие океан. Нет, это невозможно.
Так что действительно величайшим среди вас будет никто. Что
имеет в виду Чжуан Цзы, когда говорит: "Величайший человек будет
никем"? Это значит -- он будет неизмеряемым. Вы не можете его
измерить, вы не можете наклеить на него ярлык, вы не можете
классифицировать его, вы не можете сказать, ответить на вопрос:
"Кто это?" Он просто не поддается измерению. Он просто выходит
за пределы -- дальше, и дальше, и дальше... А вы можете
выбросить вашу чайную ложечку. "Пpедпpинимайте пpавильные
усилия, ибо очень просто переходить от действия к бездействию,
от бодрствования ко сну, трудно же -- оставаться посередине". Я люблю тебя так, как никогда
никого не любила, и я ненавижу тебя так, как никогда никого не
ненавидела")))))))))))))Целую тебя и не целую,ты мой и не мой,спасибо,что ты есть!!!!!!!!Любимый человечек,ты знаешь об этом)))))))
Нечто и никто

там, где любовь, — там Бог, там земля смыкается с небом, вечное со временным, а сама жизнь наша становится раем, поставляя пред Престолом Всевышнего, имя Которому — Любовь.
Вера

Опустим завесу на эти тайны. В периоды религиозных волнений всякий факт признается божественным. Самые ничтожные причины могут привести к величайшим последствиям. Если бы мы были свидетелями тех странных событий, от которых ведет свое начало вера, мы нашли бы там не только такие факты, результаты которых далеко не соответствуют важности своего первоисточника, но и такие, которые вызвали бы у нас лишь улыбку. Но все же наши старинные храмы принадлежат к числу прекраснейших произведений в мире; вступая в них, мы чувствуем себя подавленными величием бесконечности. А между тем все эти великие чудеса являлись результатом маленького обмана. Но что ж из этого? Здесь важен лишь результат. Вера очищает все. Разве действительной причиной воскресения было реальное событие, которое породило веру в него? Нет, Иисуса воскресила только любовь. Эта любовь была так могуча, что достаточно было самой ничтожной случайности, чтобы воздвигнуть здание всемирной религии. Если бы Иисуса любили меньше, если бы вера в его воскресение имела меньше оснований возникнуть, то все эти случайности привели бы ни к чему. Упавшая песчинка вызывает падение горы, если только для горы настало время упасть. Величайшие последствия происходят и от великих и от малых причин. Значение имеют только первые; последние лишь создают тот эффект, который пред тем столько времени подготовлялся. Эта жизнь между небом и землей тянулась около года[7]. Чары не только не пропадали, но росли. Великим, святым эмоциям свойственно распространяться вширь и становиться чище. Когда мы теряем любимого человека, то чувство наше к нему через несколько времени становится гораздо сильнее, чем было на другой день после его смерти, и чем дальше мы отходим от этого момента, тем глубже становится чувство. Печаль, которая примешивалась к нему в первые дни и, в известном смысле, умаляла его, растворяется в святой любви к Богу. Образ усопшего преображается, идеализируется, становится душой жизни, основанием каждого поступка, источником всей радости, оракулом, с которым советуются, утешением, к которому прибегают в минуты упадка духа. Смерть — условие всякого обоготворения. Иисус, которого так любили при жизни, стал еще более любим, испустив последний вздох. Вернее даже, что его последний вздох знаменовал начало его новой жизни, на лоне церкви его. Он становится задушевным другом своих близких, их поверенным, спутником в дороге. Он соединяется с ними, сопровождает их, садится с ними за стол и, исчезая, дает себя узнать (Лк.24:31).


Мое имя - Стершийся Иероглиф Мои одежды залатаны ветром Что несу я в зажатых ладонях меня не спросят и я не отвечу...

Такое странное у нас с тобой общенье,
Я – «звездочка», а ты уже «Звезда»!
Я вновь пишу тебе в твой День рожденья,
И в сердце страх: вдруг письма в никуда?!

Заходишь ли на сайт, читаешь строки,
Те, что рождает сердце в тишине?!..
Я знаю, ты безумно дорог многим,
Но кажется, всего дороже мне!..

А ты взлетаешь с каждым днем все выше,
Над каждым взмахом твоего крыла
Молюсь, и мне не важно, что не слышишь,
Лишь бы молитва эта помогла!

Достигнешь высоты необычайной,
Но в славе этой сохрани, мой друг,
Всю красоту своей душевной Тайны,
И нежность песен, и пластичность рук!

Останься этим мальчиком прекрасным,
Поющим, словно Ангел в небесах,
Что б видел Бог, что вовсе не на напрасно
Твою судьбу вознес он на руках!
Адель

Непобеждённые.


На шаге выдох, вдох – пробежка… Дни идут
под затихавший лай из вражеского лагеря.
А те, кто верил или ждал – уже не ждут.
И межсезонье первый раз за годы замерло.

И нервы кончились уже, давным-давно.
Как не единственная, первая, четвёртая.
Как тех трофеев честный розыгрыш весной.
Как строчка верхняя, из протокола стёртая.

Уже привычно перед голосом толпы.
И вроде даже не дождаться справедливости.
А мы по-прежнему в опале у судьбы,
не опуская глаз, не спрашивая милости.

Фемида больше не судья, а судьи кто?
Вне этих трасс и этих финишей рождённые!
А с нас давно уж обвинение снято –
медалью недоолимпийской золотой.
И приговор не нам, а вашей лжи «святой»!
И если мы уйдём – уйдём непобеждённые.
Четвертая

Ах, жертва я доверия, беды своей родитель.
Вот слышу из-за двери я: "Укушенный, войдите".
Вошел: «Мое почтение!», разделся не спеша.
"Где место укушения?" Я говорю: «Душа»....
Ю.Визбор («Укушенный»)



Нет, подождите, дайте пламени угаснуть... В который раз на площади при всех
Живых людей закапывают в яму, навесив ярлыки – «Смертельный грех»

В который раз, ведя на амбразуру, их страстно призывает генерал:
«За вами – Родина, и к черту процедуры, нужна Победа или пьедестал».

Другой, Иуды чистокровный отпрыск, их убеждал: «Ваш порох – как слеза.
И дыма не дает, воюйте смело»... Чтоб у него повылезли глаза.

Они, простые парни и девчата, которым Бог дал силы и талант,
В огонь вошли и бились как солдаты, с винтовкой против танков, без гранат.

Доверившись подонкам в белых рясах, что душу продали за рубль от Сатаны,
На волевых, из кожи вылезая, пошли на бой за нас, за честь страны.

А те, кто руки жадно потирая, планируют медали и очки,
Докладывают важному начальству: «К вратам Победы есть у нас ключи...»

Но рядом – бой, всерьёз, без аллегорий, за кислород, за что-то там в крови,
Не на лыжне – в тени лабораторий, где как всегда Россия позади.

И в самый жаркий час, перед рассветом, когда ждала героев высота,
Явилась прокламация с наветом: «Мол, не по правилам воюет босота.

Мол, мы давно уже за вами наблюдаем, ваш порох грязный – так гласит Закон,
Признайтесь лучше, вам же будет легче, - а то назначим дату похорон».

Поналетели коршуны и грифы, почуяв запах крови россиян,
Залаяли помойные собаки, собравшись душу рвать из свежих ран.

Вы верили, что бой идет на равных, что за спиной – огромная страна,
Вы ждали подкрепленья, залпов шквальных, а вышли - бормотанье, тишина...

А генералы и тузы пониже, перемежая воплями нытьё,
Гадают на своей протекшей жиже – как чистенькими выйти из неё?

Конечно же, найдут себе отмазку - не даром же курили целый день,
И сочинят очередную сказку, и тень удачно ляжет на плетень.

Уже звучат знакомые фальцеты: «Виновников - к позорному столбу!»,
И виноваты, как всегда атлеты. Но кто ответит нам за их судьбу?.

Одна надежда – явится Спаситель, в ком совесть чистая, хотя б у одного,
И вылечит израненную душу, а больше он не может ничего....
Феникс

Схожу с ума,когда ты рядом,
Смотрю тебе в глаза,молчу.
И Бог лишь знает,как хочу
Прижаться к твоему плечу
И встретиться с тобою взглядом.
юлия

Погружается в бездну
Кровавая луна
И идёт
Прикасаясь к проклятию
Измучившись, душа
Просыпайся
Мой спутник — ветер
Здесь похоронена
Мною заря
Иду по обрывкам света
Вслед за луной
Прощаюсь с воспоминаниями мира
Что оставила за собой
И слышны крики
Сошедших с пути
Их души платят за их грехи
А я закрою разум
И дойду до конца
Пусть будь что будет
Но я не предам себя........
Инга